Линия заданий 2, ЕГЭ по русскому языку

Солнце выглянуло давно на расчищенном небе и живительным, теплотворным светом своим облило степь... Степь чем далее, тем становилась прекраснее. Тогда весь юг, всё пространство до самого Чёрного моря, было зелёною, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений. Одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытаптывали их.

Ничего в природе не могло быть лучше. Вся поверхность земли представлялась зелёно-золотым океаном, <...> брызнули миллионы цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые волошки. Жёлтый дрок выскакивал вверх своей пирамидальной верхушкой. Белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности. Занесённый откуда-то колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи.

Воздух был наполнен тысячами разных птичьих свистов. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и устремив глаза свои в траву. Крик двигавшейся в стороне тучи диких гусей отдавался в каком-то дальнем озере. Из травы подымалась мерными взмахами чайка и роскошно купалась в синих волнах воздуха. Вон она пропала в вышине и только мелькает одной чёрной точкой. Вон она перевернулась крылами и блеснула перед солнцем...

(По Н.В. Гоголю)

Природа скупится, скупится, <...> вдруг расщедрится и так одарит человека, что все вокруг только диву даются. А он сам будто этого и не замечает: идёт лёгкой походкой по земле, озорно посмеивается, и любая ноша ему по плечу. Серьёзное дело в его руках выглядит игрой, а игра оборачивается серьёзным делом. Неодолимо притягивает он людей - полмира у него в товарищах.

Он неистощим на выдумки, ему скучно жить без них, и при его вмешательстве заурядный случай становится приключением. Он беззаботно щедр, и судьба, опасаясь за последствия такой тороватости, предусмотрительно награждает его дырявыми карманами. У него острый язык, но он щадит в людях главное - их достоинство, и они легко спускают ему то, что не прощают другим. Каждый, кто повстречается ему на пути, возбуждает в нём несказанное любопытство: он уверен, что любой человек по-своему талантлив и в каждом таятся скрытые возможности. И люди, чувствуя эту заинтересованность, раскрываются перед ним с неожиданной для самих себя стороны.

Он снисходителен к людям, и хорошие качества в его глазах имеют больший вес, чем дурные. Товарищ он великолепный, не любит подчинять, так же как подчиняться. Это очень национальный характер: на столбовой дороге истории российской виделся он встречным в разных одеждах и разных воплощениях, но всегда воспринимался как светлое чудо.

(По С.С. Наровчатову)

«Художник света» - так называл Архипа Ивановича Куинджи Илья Ефимович Ренин... Весной 1880 года в Петербурге открылась необыкновенная выставка, и люди ждали часами, <...> попасть в зал с опущенными на окна шторами, в котором, освещённая лампами, стояла единственная картина - «Лунная ночь на Днепре». Люди входили в зал и замирали перед этим пейзажем, заворожённые разлитой в нём тайной.

Им открывалось широкое пространство, на переднем плане которого были изображены слегка различимые в ночной тьме крыши домов небольшой деревни. По небу плывёт прозрачная дымка облаков. Месяц заливает всё вокруг своим таинственным светом, и сверкают края разорванных облаков. Серебрятся, мерцают зеленоватые воды широкой реки. Блестят огоньки в окнах низких, крытых соломой хат, и сами их белёные стены словно излучают серебряное сияние...

Куинджи и в самом деле умел воспроизвести красками то, что, казалось, неподвластно руке человека: свет лунной ночи, и туманного утра, и жаркого солнечного дня, красное зарево заката, сверкание снега, мерцающую бронзу сосен, ослепительный блеск берёзовых стволов. Про него говорили, что краски у него волшебные, но товарищи-художники, подлинные ценители искусства, понимали, скольких неутомимых поисков, какого неуёмного труда стоит это совершенное мастерство, это, по выражению Репина, «чудо живописи».

(По О.П. Вороновой)

Медный всадник... В скульптурном изображении Фальконе представил Петра верхом на вздыбленном коне, который поднялся на полном скаку по крутой скале и остановился на вершине у края обрыва. Екатерине П модель понравилась, и мастер приступил к работе.

Во дворе мастерской, которая находилась на Малой Морской улице, насыпали большую кучу песка. На этот искусственный холм попеременно взлетали два лучших наездника, круто останавливая на вершине горячих коней из дворцовой конюшни, а Фальконе в это время зарисовывал положение ног коня, посадку и поворот головы всадника. <...> конь, замерший на двух ногах, мог получиться опасно неустойчивым. И у скульптора зародилась мысль бросить под копыта змею. Символизируя враждебные России силы, она одновременно служила дополнительной опорой. Русский скульптор Гордеев вылепил змею с таким виртуозным мастерством, что она органически вошла в общий комплекс монумента.

18 августа 1782 года упала полотняная ограда, на которой были изображены горы и скалы, и многотысячной толпе открылся бронзовый конь, стремительно взлетевший на крутизну скалы и резко остановившийся над обрывом на растоптанной его копытами змее. В посадке, повороте головы и простёртой руке всадника отражался величественный покой и уверенная сила властителя. Даже в туманные, дождливые дни, когда трудно заглянуть в бронзовое лицо Петра, когда стираются в серой дымке детали, очертания вставшего на дыбы коня и всадника с властно поднятой рукой повергают в невольный трепет.

(По М.А. Андреевой)

Вся местность вокруг: на юг и север, на восток и запад - была рассечена речками и ручьями. <...> речки и ручьи, поблуждав по местности, находили путь только на восток, к огромной реке, называемой Енисеем, впадали в неё, и та, подхватив их воды, тоже скрытно, тоже под толщей льда, неслышно несла громадную общую ношу в океан.

В пространствах между реками, то больше, то меньше возвышенных, стоял повсюду лес, в один ярус, без подроста, без кустарника и без бурелома, ровный, как будто возникший в одно мгновение. Каждое дерево этого безмолвного и удивительного леса и весь он в целом были исполнены в трёх разных красках: в комлях и на высоту два-три метра - землисто-серой, затем красной и красно-жёлтой, причём с высотою желтизна становилась преобладающей, лёгкой, луковой, трогательно-нежной. В суровом и холодном воздухе устойчивой зимы эта желтизна была похожа на яичный желток, на хрупкую скорлупу пасхального яичка. Кроны деревьев густо были окутаны ворсистой хвойной шерстью, почти непроницаемой в своей зелени, сквозь которую только очень слабо проступал узор причудливых древесных ветвей всё той же лёгкой желтизны. Пейзаж этот недостаточно было видеть - в нём надо было чувствовать себя, окружённого им повсюду, со всех сторон...

Изредка лес прерывался открытыми полянами с блестящим, чистым и, казалось, чуть влажным снегом, только по опушкам, запорошённым опавшей с деревьев хвоей, потом лес продолжался и продолжался снова всеми тремя неизменными красками землисто-серой, жёлтой и зелёной.

(По С.П. Залыгину)

Считается, что в биосфере Земли обитает от пятисот тысяч до миллиона видов микроорганизмов. Такое разнообразие - результат 3,5 миллиарда лет биологической эволюции. Однако микробиологам до последнего времени удалось полностью охарактеризовать всего около 5000 из них. Для сравнения отметим, что коллегами микробиологов - зоологами и ботаниками - описано подавляющее большинство земных видов растений и животных. Причина «отставания» кроется совсем не в том, что микробиология гораздо моложе других разделов классической биологии. Чтобы описать и охарактеризовать бактерии, их прежде всего нужно культивировать в искусственной среде, лучше всего на чашках Петри в виде индивидуальных колоний. За этим следует описание морфологии и особенностей метаболизма нового вида. И, <...>, этому виду даётся имя.

До последнего времени в лабораторных условиях из природных источников удавалось вырастить в виде отдельных колоний только от нескольких долей процента до нескольких процентов видов бактерий: в зависимости от того, в какой природной среде они обитали. Эти цифры получают, сравнивая число бактерий, образующих индивидуальные клоны в лаборатории, с общим числом живых бактерий в том или ином природном объекте. Последнее определяют прямым подсчётом бактериальных клеток под микроскопом.

Важно подчеркнуть, что в популяции некультивируемых бактерий, наряду с ещё неизвестными науке видами, которых, как правило, большинство, находят и хорошо известные, поскольку многие бактерии в определённых (обычно стрессовых) условиях переходят из культивируемых форм в некультивируемые.

(По А. Богданову)

Антарктида была открыта 16 января 1820 года экспедицией под руководством Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена и Михаила Петровича Лазарева. На шлюпках «Восток» и «Мирный» Беллинсгаузен и Лазарев подошли к континенту на юге Земли в районе современного шельфового ледника Беллинсгаузена. Эпоха Великих географических открытий на этом завершилась, а новым территориям были присвоены русские имена.

Два века спустя в честь открытия Антарктиды три самых больших парусных барка России - «Крузенштерн», «Седов» и «Паллада» - прошли по маршруту кругосветного путешествия Беллинсгаузена и Лазарева, а Санкт-Петербургские мореходные классы и Всероссийское движение поддержки флота организовали экспедицию пяти крейсерских яхт к белому континенту. Парусники и яхты, направлявшиеся к берегам Антарктиды на станцию Беллинсгаузен, встретились в проливе Бигль и приняли участие в совместном маневрировании.

Подводя итоги нашего похода на яхте «Ксанаду» к берегам Антарктиды в феврале-марте 2020 года, трудно однозначно решить, был ли он успешен. Если же говорить о результатах антарктической экспедиции яхт в целом, то, безусловно, это победа, <...> совместными усилиями цель была достигнута: «Елизавета», вышедшая из Санкт-Петербурга, дошла до берегов Антарктиды и финишировала в Пуэрто-Монт; «Русь» прошла балтийскую часть плавания Беллинсгаузена и Лазарева и вернулась в Северную столицу; «Сибирь», выйдя из Омска ещё летом 2019 года, тоже дошла до Антарктиды, хотя и не без труда.

(По В. Климину)

Аристотель начинает свою «Метафизику» с тезиса о том, что все люди от природы стремятся к знанию, а источником знания являются чувства и память, которые в совокупности образуют опыт. Именно музеи воплощают в себе такую эмоциональную память - опыт, который они и превращают в знание. И каждый музей неповторим, если у него подлинные вещи, уникальные фонды. Музеи одновременно оригинальны и увязаны с контекстом других музеев и других культур.

В наше время приобретать знания нужно постоянно, так же как и непрерывно обновлять меняющуюся информационную технику. Прекрасным инструментом непрерывного обучения и является музей, где всегда появляется что-то новое и, главное, есть неисчерпаемые возможности расширять и углублять знания и представления. Посещение музея всегда урок, даже если он понят и усвоен только частично.

Музей является средоточием памяти места, села, города, страны, континента. Он становится формулой понятия родины для своих и набором отличительных особенностей места или народа в глазах других. Он же представляет подлинные вещи, которые говорят со зрителем и своим внешним видом, и связанной с ними информацией, и своей энергией. Музей показывает человеку, что он многого не знает, и помогает ему это узнать. Это знание-узнавание не может быть пассивным. Для него нужны постоянное возвращение к предмету, вопросы и ответы, активное чтение, то есть работа. Так добровольно и благожелательно формируется человек, готовый к интеллектуальному труду, к творческому подходу, к предвидению будущих потребностей общества. Музей воспитывает человека, без которого у нашей цивилизации нет будущего, <...> хороший музей - хранилище памяти. Если человек или народ теряет память, он обречён.

(По М. Пиотровскому)

Льняное поле в цвету. Голубое поле под голубым небом. Закрою глаза - и вот оно явственно передо мною. Слабенькая с виду зелень, отражённая от напористой растительности. Тишина поля открыта доверчивому сердцу. Никто, конечно, не сможет пройти мимо, каждый задержится на нём взглядом, приостановит шаг. Полюбуется им, помягчеет сердцем и решит, что есть на земле всем доступная, обнадёживающая красота.

Над цветущим полем льна даже пчёлы и шмели смиреют, летают неторопливо, долго усаживаются на гибкий стебелёк, сосредоточенно прицеливаются к цветку и, нашарив его бледную, лучистую сердцевину, замирают в сладкой дрёме. Жаворонок, освободившийся от семейных хлопот, выберет минуту, взовьётся в небо, звенит над полем. Созывает всех подивиться на него. Стремительный ястреб, высмотрев в гущах льна мышку, падёт вдруг сверху. И дрогнет поле от его вихревых крыльев, прокатится по нему голубая волна. Беззвучные молнии ходят по льну, брызгами осыпают подножие стеблей. И стоят льны по колено в синей, раскрошенной воде. Поле, полное шорохов и звона, живёт своей вечной, неизменной жизнью. И всё <...> наполняет душу чувством красоты, покоя и уверенности в том, что всё в мире неразделимо: земля и поле, птица и лес, небо и свет небесный, человек и природа.

Короткой летней ночью объявится на небе всеми забытая луна, и тогда идёт к ней от поля голубое свечение. И остановятся, замрут ночное небо, ночная луна, оберегая мир поднебесный от волнений и тревог и это робкое, тайно сияющее поле оберегая. Уймись и ты, тревожный человек, успокойся! Слушай! Любуйся! Сколько в России красоты!

(По В.П. Астафьеву)

Слово импонировать давно вошло в обиход. Оно представлено ещё в старейшем лексикографическом издании под редакцией А.Д. Михельсона «Объяснение 25 000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с означением их корней», и значение его объясняется так: «фр. Imposer, от лат. Imponere - класть, полагать. Производить впечатление; заставлять чувствовать к себе уважение». Есть у этого интересного глагола и немецкие корни, на что указывает современный «Большой толковый словарь русского языка» под редакцией С.А. Кузнецова, где упомянутый глагол соотносится с немецким «imponieren» - «внушать уважение, доверие, располагать к себе; производить положительное впечатление, нравиться».

<...>, перед нами слово, имеющее латино-французско-немецкую этимологию. Как часто бывает в подобных случаях, этимологическая пестрота рождает и семантическую (то есть смысловую) многомерность. Интересно, что в XIX веке многие классики литературы и литературной критики видели в глаголе ‹импонировать» прежде всего значение «нравственно подавлять», восходящее к французскому слову Imposer (дословно «навязывать»). Например, Н.А. Добролюбов проницательно пишет о явно не симпатизирующей кабанихинскому «тёмному царству» героине А.Н. Островского: «Катерина не капризничает, не кокетничает своим недовольством и гневом, - это не в её натуре; она не хочет импонировать на других, выставиться и похвалиться». Кроме того, критик, знаток стилистических и языковых оттенков, подчёркивает, что девушка не стремится подавлять окружающих, демонстрируя свой протест.

Постепенно «французская» семантика глагола исчезла, но в сердце слова остался давний стилистический след, и сегодня не случайно между словами «импонировать» и «симпатизировать» есть определённый смысловой зазор. Например, можно сказать так: «Я ему не симпатизирую, но его прямота мне импонирует».

(По Н. Кочелаевой)